Из гостиной до кабинета Энтони долетал гул оживленного разговора, частые взрывы смеха — эхо светской жизни Стеллы. Сам он дезертировал из-за стола сразу после десерта. Молча встал и ушел к себе, одарив гостей на прощание благосклонной улыбкой, словно бы говорившей: «Мне скучно, но не принимайте это на свой счет». Старинные знакомые жены не обратили на его демарш никакого внимания, новичков Стелла по традиции предупредила заранее: «Тони у меня со странностями. Он сбежит от нас, как только перестанет понимать, о чем мы разговариваем».
В начале семейной жизни она пыталась познакомить его с правилами приема гостей. Тони внимательно выслушал, потом спросил: «Если мы приглашаем людей на ужин, почему они не уходят сразу после того, как поедят? Обычно к тому времени я успеваю исчерпать все темы для разговоров ни о чем, которые только могу придумать. Я не понимаю, что делать дальше». Стелла посмотрела в честные голубые глаза мужа и решила, что выдать вполне сознательную невоспитанность Тони за особенность тонкой творческой натуры будет легче, чем перевоспитать его.
В тишине и безопасности кабинета Хопкинс довольно улыбнулся. Такой расклад устраивал всех: ему нужно было отдохнуть от чужих лиц и голосов, а атмосфера в гостиной с его уходом стала куда более непринужденной. Актеров, спокойно относившихся к звездному статусу хозяина дома, они со Стеллой в гости почти не приглашали, потому что Тони считал их «скучнейшими из людей, способными говорить только о своих старых фильмах». А все остальные начинали с порога благоговеть перед ним, приводя его самого в тихую ядовитую ярость. «Ничто не бесит меня так, как пафосная театральщина, окружающая актеров в реальной жизни, — признается он. — Моя семья принадлежала к рабочему классу — отец был пекарем, простым, воспитанным на мясе с картошкой мужиком, который не понимал никаких рюшек-финтифлюшек. Я унаследовал это от него, чему необычайно рад. В нашей индустрии я вижу слишком много людей, потерявших связь с реальностью. Как только ты начинаешь считать, что дышишь иным воздухом, нежели простые смертные, ты обречен, тебе конец».
Впрочем, с недавних пор у сэра Тони появилось универсальное оправдание на все случаи жизни. Когда его обуревает желание остаться в одиночестве, он говорит, что идет работать над мемуарами. Иногда это даже соответствует действительности, хотя по большей части просто дает ему право запереться в кабинете, включить музыку и угнездиться в кресле с книгой, написанной кем-то другим.
.......
Вспомнив о мемуарах, сэр Тони почувствовал укол совести. Первые страницы, посвященные детству и ранней юности, дались ему легко. Это удивило актера, потому что вспоминать школьные годы «чудесные» он никогда не любил. Ему было вполне достаточно настойчиво повторявшихся ночных кошмаров, в которых одноклассники, учителя и даже родители снова подозревали его в умственной отсталости и не считали нужным это скрывать. «В школе я представлял из себя жалкое зрелище, — рассказывал сэр Тони. — Не знаю, что это со мной было — дислексия, синдром дефицита внимания или просто трудный характер, но я не понимал и не усваивал ничего, что мне объясняли. Я отставал по всем предметам, и меня за это наказывали — и в классе, и за его пределами. Сейчас я благодарен всем, кто меня тогда травил, потому что это зарядило меня злостью и жаждой мести, которая много лет питала мое желание добиться чего-то в жизни. Я хотел стать богатым и знаменитым, чтобы утереть всем носы разом».
Один из носов, нуждавшихся в утирании, принадлежал его собственному отцу. «Папа не был жестоким или злым человеком, он обладал талантом рассказчика и мог бы стать актером, — вспоминал Хопкинс. — Просто жизнь не оправдала его ожиданий, а разочарование никогда не делает и без того довольно крутой нрав легче или мягче. Боюсь, я был его главной неудачей. Он пытался пристроить меня к делу — помогать ему в пекарне. Стоит ли говорить, что я не блеснул и там? После нескольких недель отец спросил меня, хочу ли я стать пекарем, как он. Я повесил голову, понимая, что собираюсь ранить его до глубины души, и ответил: «Нет». Но папа выдохнул: «Слава Богу!»
Сэр Тони примирился с прошлым шесть лет назад, когда решился отпраздновать 70-летие на родине, в городке Порт-Толбот в Уэльсе. Он хотел пригласить всех одноклассников, особенно самых оголтелых мучителей, но обнаружил, что большая их часть давно «переселилась» на кладбище. Это известие изгнало из сердца актера застарелый страх, зато наполнило его вполне законной гордостью. «Я имел хороший шанс составить им компанию, — говорил он о мертвых недругах своего детства. — В моей жизни был период довольно активного саморазрушения. Я пил как рыба, выжигал легкие сигаретами и постоянно буянил от того, что был напуган. Когда ты не чувствуешь себя своим среди людей, все, что помогает тебе вписаться, вызывает зависимость. Но после периодов искусственной гармонии депрессия накатывает с новой силой, тебе все равно, будешь ты жить или умрешь, а человек в таком состоянии не вызывает у окружающих ничего, кроме стеснения и брезгливой жалости. Однажды я подумал, что не хочу провести в депрессии всю оставшуюся жизнь. И заставил себя остановиться».
Живые однокашники, откликнувшиеся на его приглашение, тоже не показались сэру Тони какими-то особенно страшными. После этого праздника он поставил свое детское фото не только на полку в кабинете, но и на дисплей мобильного телефона — как символ того, что больше не боится оглядываться назад. Человеку, который снимается в кино, а в свободное время пишет музыку для симфонических оркестров и выставляется как художник, глупо продолжать чувствовать себя удачливой бездарью на основании катастрофического школьного аттестата. «Каждый раз, пользуясь телефоном, я подмигиваю сам себе, — рассказывает Хопкинс. — И говорю: «Мы неплохо справились, малыш». Так и назову свою книгу, если когда-нибудь ее допишу».
Вальс Хопкинса
Когда ему было 19, Хопкинс написал вальс под названием "и Вальс продолжается". Он хранил его в ящике в течение 50 лет и был шокирован, узнав, что его жена, поклонница Андре Рье, отправила его скрипачу на рассмотрение. Премьера произведения в Вене состоялась в 2011 году, а также был выпущен альбом, который включал в себя вальс.
О своей жене- Стелле Арройяве (женаты с 2002 года по настоящее время)
«В прошлом я старался ни к кому сильно не привязываться, чтобы ничто не мешало мне сбежать, как только я почувствую дискомфорт, — говорит Хопкинс. — Я не командный игрок, все попытки привязать меня к одной женщине или даже одному театру заканчивались провалом. Но Стелла — особенная. Она достаточно сильная, чтобы держать меня в узде, и достаточно женственная, чтобы я был в этой узде счастлив»
(2010)
Потрясающий актер, интересная личность.. что вижу я? Пока только Звук, звук и еще раз звук. Анализируем вместе, господа )
