Последствия женской дружбы: между шалостью и трагедией

Довериться некому. Даже родителям. «Ну чего еще не хватает? Что ты опять придумываешь? Зачем ты себя накручиваешь? Чем тебе хуже, чем другим?» Как им внятно ответить, что НЕ хватает, НЕ придумывает и да, ХУЖЕ! В разы хуже, чем «другим». Тем, кто без звука. Без вопросов, без поиска. Но Маша росла в советское время, читала книги про отважных людей, про детей-героев. И ей сквозь и без того мучительную боль было еще и стыдно за то, что она «не такая». Непонятная для родителей, чужая для сверстников. Это она «другая». И пока маленькая, заперта в этих условиях, которые не в состоянии изменить...

4 2188 16 Января 2019 в 18:48

Автор публикации: Наталия Димент

Расслабленная тремя бокалами шампанского, она вошла в вагон метро. Скромная, но идеально подобранная одежда, задумчивый взгляд из-под едва тронутых тушью ресниц, легкая улыбка на губах — это Маша.

Эх, хорошо с подругой посидеть душевно, поболтать «за жизнь»!

Подруга у Маши одна. Первая и единственная. Но друзей ведь много не нужно. Важны близость и доверие, эмоциональная цепь, которой добровольно и с радостью приковываешься к близкому тебе по духу. И особенно радостно, что этот близкий наконец-то нашелся.

Как часто бывает, притянулись две подружки: анально-зрительная звуковичка Маша и кожно-зрительная Юля.

Кожная Юля быстро просекла, что с отличницей Машей дружить выгодно. Она ответственная, на парах не отвлекается, внимательно слушает и пишет идеальные конспекты, пока Юля строчит эсэмэски бесчисленным поклонникам. С ней классно готовиться к контрольным и проектам, быть ее партнером на «лабораторках».

А скромная, тихая, хорошая Маша в восторге от бойкой и раскованной подруги, которую провожают взглядом все особи мужского пола от подростков до стариков. Юля следит за модой, в курсе всех событий культурной жизни города, тусуется в стремных компаниях, имеет выгодные знакомства.

Одним словом, природная дружба двух стихий, где одна дополняет другую. Целыми днями они вместе: с утра в универе, вечером в театре, в кино или в баре, на каникулах — на студенческой турбазе. Душевные разговоры в сигаретном дыму под сладкий коктейль или горькую текилу. Эмоциональная связь крепнет с каждым днем.

Так, по крайней мере, думает Маша. Для нее началась качественно новая жизнь. Идеальная дочь, она всегда была тихой и послушной. После школы — домой, сразу за уроки. А потом с книжкой в уголок дивана — и до самой ночи.

С наступлением сумерек включался звук (звуковой вектор) — темнота, тишина и одиночество — время думать, размышлять о том, что ждет во взрослой жизни. Ведь ждет обязательно, иначе какой смысл был рождаться! А смысл должен быть — без него никак.

И с такими мыслями — до утра без сна. А с будильником в опостылую школу, где никто не понимал.

Хотя не понимали не только в школе. Да, интроверту-звуковику одиночество в кайф, но когда у ребенка еще и зрительный вектор, противоречия рвут душу на части. Как понять себя, когда швыряет от страстного желания близости и общения, эмоций и чувств до неудержимого стремления отгородиться от мира с его шумом, болью, бессмыслицей и неприятием. Довериться некому. Даже родителям. «Ну чего еще не хватает? Что ты опять придумываешь? Зачем ты себя накручиваешь? Чем тебе хуже, чем другим?» Как им внятно ответить, что НЕ хватает, НЕ придумывает и да, ХУЖЕ! В разы хуже, чем «другим». Тем, кто без звука. Без вопросов, без поиска. Но Маша росла в советское время, читала книги про отважных людей, про детей-героев. И ей сквозь и без того мучительную боль было еще и стыдно за то, что она «не такая». Непонятная для родителей, чужая для сверстников. Это она «другая». И пока маленькая, заперта в этих условиях, которые не в состоянии изменить.

Но закончилось одинокое детство, бойкоты и непонимание одноклассников, казавшееся неизменным положение белой вороны, в котором она росла и взрослела. Закончилось муторное школьное время, началась студенческая жизнь. Когда чувствуешь себя уже практически взрослой, можешь, не стесняясь, закурить при маме, вернуться позже обычного и не отвечать на вопросы.

Поступать было страшно. Несмотря на золотую медаль, в затылок дышал страх опозориться, не оправдать, не дотянуть. А потом, новые люди! Какими они будут? Примут ли? Поймут ли?

Знакомство с Юлей было подарком небес. «Не парься! Все классно! Ща разрулим! Давай, я узнаю!..»

Везде, где Маше было сложно, Юле достаточно было взмахнуть ресницами. С ней было легко, весело, интересно. У Юли дома была огромная библиотека. Движимая здоровым зрительным любопытством, девушка читала все подряд и была хорошо эрудирована. А это значит, и на серьезные темы она была лучшим за всю Машину жизнь собеседником…

— Девушка, давайте знакомиться! — Лицо Маши вспыхивает огнем. Погруженная в свои мысли, она даже не заметила, что этот мужчина уже давно наблюдает за ней.
— Такая красивая девушка и так поздно в метро одна! Я мог бы стать вашим телохранителем!
— Спасибо. Я не нуждаюсь в охране, — смущенно отвечает Маша. — «И так всю жизнь, как в клетке», — проносится в голове.
— Ну, хотя бы проводить можно? Ночь ведь уже!

Ответить Маша не успевает, да и не знает что. К счастью, поезд остановился на ее станции.

— Нет, погодите! — настойчивый молодой человек выходит вслед за ней. — Я здесь живу неподалеку. А вам пешком или на автобус?
— Вот, прицепился! — думает Маша спеша к автобусу.
— Вы не можете так уехать! Оставьте хоть телефончик, а то поеду с вами!
— Не надо! — И Маша называет заветные цифры в надежде избавиться от позднего попутчика. Назвать чужой номер или изменить цифры ей не приходит в голову — врать не в ее природе. Остается надеяться, что он не запомнит.

Но он запомнил. Телефон зазвонил, не успела она переступить порог квартиры. Это было неожиданно, но очень кстати — не пришлось объясняться с мамой.

…И понеслось. Сначала звонки. Позже он уговорил встретиться. Дарил цветы, приглашал в ресторан.

Он был гораздо старше Маши. И для безумных 90-ых неплохо стоял на ногах. Вовремя сориентировался, организовал какой-то бизнес, снял квартиру.

Но не это привлекало Машу. Изголодавшийся по эмоциям зрительный вектор радовался вниманию, цветам, прогулкам. Но сердце молчало. Это был чужой человек, с чужими ценностями и идеалами. Не прочитавший в жизни ни одной книги, чудным образом, даже ни одной из школьной программы. Для бизнеса ему хватало простой арифметики. Все стремления сводились к «заработать, прогулять и снова заработать».

С ним не о чем было говорить. И не о чем было молчать. Машины «странности» он считал возрастными глупостями. «Будет семья, дети, дурь-то повылетает!»

Семьи Маша не хотела. Она хотела вырваться из клетки. И согласилась.

…Скоро свадьба. Сшито платье и куплены кольца. Осталось «проводить юность». А так как у Маши, кроме Юли, подруг нет, решили покутить вдвоем. Маша накрыла стол, Юля принесла две бутылки Martini. Смех и слезы, воспоминания и мечты — было душевно, как всегда.

Засиделись допоздна. Вечером вернулся с работы будущий муж. Выпили вместе.

— Маш, а он у тебя верный и преданный, как ты и мечтала? — слегка заплетающимся языком спросила Юля.
— Ну… да… наверное. Он говорит, что я — любовь всей его жизни.
— А хочешь, проверим?
— Это как?
— Я его соблазнить попытаюсь. Если откажется, значит, молоток, надежный муж будет. Ну, попробуем? Будет весело!
— Конечно, откажется, — не совсем уверенно ответила Маша. Ей очень хотелось, чтобы хоть однажды мужчина выбрал ее, а не хлопоглазую подругу. Тем более что это был ЕЕ мужчина и выбор он уже сделал. В висках пульсировал Martini, ясно мыслить не получалось.
— Ну, попробуй… — почти шепнула Маша, наполнила бокал и пошла курить в кухню.

Свет она не включала. Уперлась лбом в стекло и долго смотрела в звездное зимнее небо. Сигарета давно погасла. За стеной слышались возня и хихиканье. Мыслей не было. Не было чувств. Не было даже боли. Вернее, она была такой силы, что «вышибло пробки» — мозг отказывался регистрировать ее, доза была смертельной.

Как сложилась судьба Маши, догадаться нетрудно, даже не будучи лично знакомым с ней. Все системно. Равно как и с Юлей. Для которой это было всего лишь шалостью, экспериментом, приключением. Ничего личного. Очередной трофей кожно-зрительной самки.

Последствия этой ночи для Маши сравнимы разве что с последствиями ядерной катастрофы.

Отнять у зрительного человека единственную эмоциональную связь — все равно что перекрыть кислород, выбить опору из-под ног.

И без того тонкий и ранимый, он теряет силы жить. Падает иммунитет. Поднимает голову врожденный страх смерти, обреченности, неизбежности.

Ночные приступы удушья, постоянные простуды, панические атаки — Машина зрительная плата за разбитые чувства.

Обида длиною в жизнь, потеря веры в людей и, как следствие, полная изоляция: никаких подруг, неспособность построить длительные отношения с мужчиной. Так реагирует анальный вектор, подводя ровную черту: единожды предав, предаст и вновь. Все такие. Что мужчины, что женщины. Хорошо бы из сердца вон, да память не отпускает.

Не спасло даже бегство в звук, усиленный поиск себя, поиск неуловимого смысла. Учеба, еще одно образование, работа, другая, третья… Книги, мысли, бессонные ночи, снова мысли…

«Жизнь — бред! Жизнь — боль! Жизнь — иллюзия! Зачем? За что? Почему я?»

Тридцать лет пустоты и одиночества, обиды, страхов и бесконечных недугов…

…А что же Юля? Она бросила учебу, вышла замуж за пожилого состоятельного иностранца, уехала к нему и спустя какое-то время открыла крохотный салон красоты. Детей у них нет. Но есть четыре кошки и зимний сад с розами.

Что здесь не так? Черная несправедливость? Злой рок? Сглаз? Проклятие? Или все же четкие закономерности человеческой природы?

И что тогда — опять фатализм, все предопределено, ничего не изменить?

Нет!

Даже 30 лет спустя можно начать с чистого листа. Вернуться к «заводским настройкам», разобраться в устройстве своей души и сделать перезапуск. Главное, найти нужную кнопку.