Владимир Маяковский. Звезда, открытая Лилей Брик. Часть 1

Я хочу быть понят моей страной,
А не буду понят — что ж?!
По родной стране пройду стороной,
Как проходит косой дождь.

Время войн и революций — время людей с уретральным вектором. Сама природа, подгадывая их нарождение к великим событиям, уберегает молодую уретральную поросль от всевозможных детских смертей и юношеских травм, словно бы сохраняя и готовя этот особый человеческий материал для будущих героических подвигов и их воспевания. Из великих русских поэтов такими были Пушкин, Лермонтов, Владимир Высоцкий и  как летописцы новой революционной эпохи  Сергей Есенин и Владимир Маяковский.

Надо жизнь сначала переделать, переделав  можно воспевать

Из сердца старое вытри.
 Улицы — наши кисти.
Площади — наши палитры.
Книгой времени
тысячелистой
революции дни не воспеты.
На улицы, футуристы,
барабанщики и поэты!

Переделку жизни затеяли футуристы. Футуризм начался в России с Игоря Северянина и завершился взывающим к деятелям искусств Владимиром Маяковским. Футуристы определили себя «красным плащом тореадора», на который набрасывались все те, кто из последних сил пытался удержать на плаву разваливающийся «корабль старого мира». Вняв призывам итальянца Маринетти, основоположника и отца мирового футуристического движения, «ежедневно плевать на алтарь искусства», они шокировали своим скандальным поведением, скоростью движения вперед, полемической агрессией, самовозвеличиванием и презрением ко всему тому, что в изящном воспроизведении поддерживалось зрительной культурой и было так дорого сердцу анального обывателя.

Исторически футуризм в своем многократном преломлении нес высокую степень радикализма, был созвучен как левым, так и правым, а также всем тем, кто, предпочитая все эти «-измы», позднее перекраивал старый мир посредством войн и революций XX века. Следует лишь заметить, что итальянский фашизм, предшественник немецкого, также имел футуристические корни.

Однако русский футуризм, пропагандируя полный отказ от прошлых достижений, зовя за собой в будущее, отказывался принимать формы милитаризма вслед за сторонниками Маринетти. Маяковский, встретившийся с Маринетти за границей в конце 20-х, был разочарован в предлагаемой им профашистской форме футуристического движения, выглядевшего тогда еще слабо тлеющими угольками предстоящего военного пожара, который охватит Европу к августу 1939 года. Сам же Маринетти, повидавшись с русским революционным поэтом, много говорившим о начале восстановительного процесса и подъеме страны из руин гражданской войны, был обманут в своих ожиданиях отказом Советов от идеи Льва Троцкого раздуть пожар мировой революции, переходом на мирные рельсы установившейся однопартийностью внутриполитической структуры, подконтрольностью искусства и постепенным внедрением соцреализма.

Итальянские футуристы опирались на свою буржуазию, сыгравшую прогрессивную роль в объединении Италии. Российская буржуазия была не способна взять на себя миссию по расчистке пути к новой форме государственности от всевозможного «феодального мусора». Здесь нужен был другой, революционный подход, приведший к диктатуре пролетариата, а наиболее прогрессивная российская интеллигенция, перейдя на сторону рабочих и крестьян, включилась во все ее социальные, образовательные и творческие процессы.

Маяковский, отвечая на призывы собратьев по литературному цеху сбросить Пушкина, Достоевского, Толстого с парохода современности, как художник и поэт стремился выразить искусством смену эпох, преобразить мир, уйти от всеобщих рамок, загнать «клячу истории».

Позднее, уже после русской революции, сбросить все классическое старье потребуют французские дадаисты-сюрреалисты. Только у большинства из них впоследствии бунт сведется к членству в компартии Франции, хорошо финансируемой Советами, и, пожалуй, только Сальвадору Дали удастся действительно изменить мир, перечеркнуть все общепринятые в искусстве классические каноны, найти новое дерзкое решение религиозных тем в живописи, отразить на своих полотнах глубины человеческого подсознания, поделить этот мир на реальный и сверхреальный.

«В футуризме уже нет человека, он разорван в клочья», — укорял Николай Бердяев. Зато на смену человеку приходит механика, машины. Если бы не футуристы с их идеей обновления, вероятно, не было бы современной техники, автомобилей, зарождавшейся авиации, электроники и первого полета человека в космос.

Игра слов и звуков, простота геометрических фигур и непритязательность цветовой гаммы картин-плакатов являлись для футуристов неотъемлемыми инструментами разрушения всего старого и омертвелого, что все еще сохранялось и удерживалось в искусстве и жизни анальной фазы развития. Футуристы стали первыми, кто вынес поэзию из интимных кабинетов в многотысячные залы, эпатажным и даже подчас вульгарным поведением раздавая «пощечины общественному вкусу».

Революция — время уретральных звуковиков, несущих новое видение и самые фантастические представления о традиционном и общепринятом, касается ли это предметов, слова или музыки. Так музыкант Реварсавр (Революционер Арсений Авраамов), разрабатывая систему ультрахроматической темперации, то есть новую тональную систему, в основу которой было положено 48 нот, требовал от наркома просвещения Луначарского «сжечь все рояли» как символ презираемой им двенадцатиступенной темперации, «искалечившей слух миллионам людей».

Пальцы музыканта, по мнению композитора-новатора, были не в состоянии выразить в звуке революционность музыки, поэтому он решил использовать для воспроизведения небольшие садовые грабли. Арсений Авраамов был автором «Симфонии гудков», сыгранной не «на флейтах водосточных труб», а на самых настоящих заводских трубах.

Возможно, идею написания трубной симфонии, исполненной в Баку в 1922 году, ему подсказали строчки стихотворения Маяковского «А вы смогли бы?», которого он, как видно, очень ценил. Композитор-имажинист Реварсавр не раз предлагал Сталину создать поэтическую лабораторию, в которой предполагалось синтезировать голоса известных людей, например голос Ленина, для озвучивания им какого-нибудь фундаментального труда вождя мирового пролетариата, а гимн Советского Союза должен быть спет синтезированным голосом Маяковского. К слову сказать, в 80-х годах акустические эксперименты стали абсолютной реальностью, а японцам удалось даже синтезировать голос, который мог принадлежать Джоконде.

Природа мудра, и ничего не сотворяет зря или случайно. Она, как великий исследователь, создает редкие особи, пробующие себя в тех или иных предлагаемых обстоятельствах места действия и окружения. Для людей с уретрально-звуковой связкой векторов определение «преждевременность» является ключевым, и этот факт нельзя отрицать. У них, рвущихся в будущее и тянущих за собой стаю, гирями на ногах повисают те, для кого они стараются, в ком нередко ищут поддержку.

Маяковский восторженно принял русскую революцию. Намаявшись с царской цензурой, изрядно сокращавшей его стихи и поэмы, готовящиеся к изданию, Владимир Владимирович — первоклассный оратор, — участвуя в митингах, во весь голос заявлял о том, что теперь искусство свободно от политики и «отделено от государства». Успех окрыляет Владимира Маяковского, и он продолжает экспансию в другие виды искусства —театр и кинематограф.

Как ни убеждал Ленин, что «пролетариат положил конец... поре эзоповских речей, литературного холопства, рабьего языка, идейного крепостничества», вскоре футуристам дали почувствовать, что их поэзия, а с ней и «вся литература должна стать партийной». Не согласившийся с этим высказыванием Давид Бурлюк,отец русского футуризма и литературный крестный поэта, который вполне серьезно предлагал Маяковскому его усыновить, когда тот особенно нуждался, предпочел покинуть Москву, а затем и Россию.

Остальные футуристы, понимая, что не сумеют «жить в обществе и быть свободным от общества...» со всеми его политическими нововведениями и требованиями, резко меняют курс, повернувшись лицом к новой власти.

Маяковскому удается создать журнал «ЛЕФ» (Левый фронт), в котором он печатает свои стихи, а также произведения своих товарищей. Таким образом, он, поднявшись на высокую ступень литературной иерархии и по праву заняв пустующее место «отца русского футуризма», на правах вождя объединяет под крылом «ЛЕФа» разрозненные силы русского авангарда.

Стихи, как и музыка, — это ритм и звук при всяком отсутствии сюжета и смысла. Особенности звукового вектора проявляются у Маяковского в его стихах, записанных лесенкой. Известно, что Владимир Владимирович не любил знаки препинания, он их просто не ставил в предложениях, отчего его рифма приобретала нескончаемую мысль.

Для звуковика путаность и сплошной поток с отсутствием деления в речи — это нормально. Звук у поэта выражался в особой фонетике и смысловом значении, новом и никем не произнесенном. Способность звуковика состоит в том, чтобы воспринимать выразительность слова в звуке и таким образом определять силу его воздействия, неважно, было оно написано или сказано.

Расстановка знаков препинания явно не относилась к достоинствам поэта. Пунктуация казалась бледной, невыразительной и, скорее всего, отвлекала его от процесса написания стихов, а он, дабы не терять нить повествования, когда мысль опережает перо, ее записывающее, знаки препинания просто игнорировал.

«Наша обычная пунктуация с точками, с запятыми, с вопросительными и восклицательными знаками чересчур бедна и маловыразительна по сравнению с оттенками эмоций, которые сейчас усложненный человек вкладывает в поэтическое произведение», — досадовал В. Маяковский. Исправить ситуацию по просьбе Владимира Владимировича — «Ося, расставь запятатки» — взялся Осип Брик, став первым корректором, редактором и издателем будущей знаменитости.

Владимир Маяковский, при унаследованных от отца-лесничего крупно вылепленных чертах лица и огромном росте, сохранял в своей пластике что-то от переростка, так и не научившись как следует владеть своим телом. Нечто размашисто-щенячье было в его манере поведения. Вероятно, поэтому ему так подошла кличка Щен, которой он подписывал послания к Лиле Брик. Пройдет еще не один год до того, как он, начав зарабатывать на своих стихах и великолепных новаторских идеях рекламиста, превратится в артистичного, элегантного, одетого соответственно своему уретральному рангу вождя молодого человека и отправится покорять мир.

Часть 2. «Меня ж из 5-го вышибли класса. Пошли швырять в московские тюрьмы»

Часть 3. Пиковая дама советской литературы и покровительница талантов

Часть 4. Любовная лодка разбилась...

Часть 5. Американская дочь поэта

Корректор: Зифа Ахатова