Работа с детьми аутистами: рекомендации практикующего специалиста
Для многих родителей, учителей и психологов камнем преткновения становится именно непонимание: как же вовлечь, заинтересовать ребенка, который ничего не хочет? Сделать безошибочный выбор в каждом конкретном случае (выбор пособий, заданий, скорости подачи материала и всего остального) можно, только если понимаешь, как устроена психика ребенка. Я для себя впервые раскрыла это в 2015 году на тренинге «Системно-векторная психология» Юрия Бурлана. И это был настоящий прорыв в понимании природы аутизма...
На вопросы отвечает Евгения Астреинова, психолог, работает с аутичными детьми 11 лет индивидуально и в группах.
— Работа с детьми аутистами наверняка имеет свою специфику. Что самое сложное в вашей работе?
— Главная трудность в том, что аутичный ребенок поначалу жаждет, чтобы его оставили в покое. Пытается уклониться от контактов с внешним миром. Так что, пожалуй, самая трудная задача — вовлечь такого ребенка в занятия, пробудить в нем желание сотрудничать.
Конечно, нужно в меру использовать и принуждение тоже, как при воспитании любого ребенка. Но на одном только принуждении задачу реабилитации не решить. Для многих родителей, учителей и психологов камнем преткновения становится именно непонимание: как же вовлечь, заинтересовать ребенка, который ничего не хочет?
Если удается решить эту задачу — все остальные проблемы преодолимы.
— Вам удается вовлекать детей? Каким образом?
— Все живое, в том числе и человек, устроено так, что пытается сохранить себя. Избегает негативных, травмирующих воздействий и тянется к благоприятным, полезным. Так что главный вопрос в том, каких воздействий нужно избегать при работе с детьми аутистами, а какие, наоборот, стоит использовать, потому что они пробуждают желание ребенка сотрудничать.
Сделать безошибочный выбор в каждом конкретном случае (выбор пособий, заданий, скорости подачи материала и всего остального) можно, только если понимаешь, как устроена психика ребенка. Я для себя впервые раскрыла это в 2015 году на тренинге «Системно-векторная психология» Юрия Бурлана. И это был настоящий прорыв в понимании природы аутизма.
Любой ребенок, имеющий психогенно обусловленный аутизм, — это травмированный и задержанный в развитии обладатель звукового вектора. У него от природы высокая чувствительность слуха. Рождается звуковик абсолютным интровертом, а желание «выходить наружу», вслушиваться в мир возникает у него исключительно по принципу наслаждения.
Если снаружи приятно (звучит негромкая речь, окрашенная теплыми эмоциями, играет негромкая классическая музыка и т. д.) — малыш с радостью вслушивается. Но если он растет в атмосфере сильных шумов (громкая музыка, постоянно работающая бытовая техника, а особенно — ссоры и крики взрослых), его развитие нарушается.
Крик и сильные шумы — непереносимый сверхстресс для развивающейся психики ребенка звуковика. Он перестает вслушиваться и может практически полностью утратить способность воспринимать смыслы речи. Чувственная связь с миром в этом случае тоже не развивается адекватно.
Исходя из этого, понятно, что работа с аутичными детьми должна строиться на основе принципа звуковой экологии. С ребенком стоит говорить на пониженных тонах, а если он болезненно воспринимает даже такие звуки (например, закрывает уши), то иногда уместно переходить даже на шепот.
В атмосфере негромких звуков и благоприятного эмоционального состояния окружающих к ребенку возвращается утраченное чувство защищенности и безопасности, и постепенно он начинает проявлять интерес к миру снаружи.
— Существует какой-то план работы с ребенком с РАС (расстройством аутистического спектра)?
— Есть общий принцип, который я применяю и в индивидуальной, и в групповой работе с детьми аутистами. Для подавляющего большинства из них на первых порах хорошо срабатывают музыкальные занятия. Ребенок может быть не готов еще вслушиваться в речь. Но вслушиваться в звуки музыки легче: она несет не смыслы, а передает некие образы или ощущения.
Задания могут варьироваться в зависимости от состояния и возраста ребенка. Самые простые, например, — определить предмет, который издает звук (негромкий маракас, колокольчик, шуршащая бумага, льющаяся вода). Потом учимся на слух определять высокие и низкие звуки, находить их на клавиатуре, ассоциировать с «дождиком» или «мишкой», то есть объектами реального мира.
Учимся распознавать короткие и длинные звуки. Здесь можно добавлять и логоритмику — совмещать вслушивание с действиями тела. Например, «простукивать» короткие звуки рукой по мячику и «катать» длинные, протяжные звуки. Многим детям это помогает начать подражать не только движениям, но и звукам.
Со способностью подражать приходится работать комплексно, потому что она нарушена у подавляющего большинства аутистов. Традиционное развитие болезни чаще всего выглядит так: до года ребенок в целом соответствует норме, но в возрасте от 1 до 3 лет он задерживается в развитии. Тем самым упускает важнейший период, в ходе которого дети осваивают наглядно-действенное мышление, приобретают способность действовать по образцу.
Так что учимся подражать и через задания на мелкую моторику (пальчиковая гимнастика), и через общемоторные упражнения (движения под музыку), и через действия с предметами (поставить определенным образом кубики, сложить фигуру из счетных палочек и т. д.).
В остальном же план работы с ребенком с РАС должен учитывать все вектора, заданные ему природой с рождения. Ведь звуковой вектор доминантный, но не единственный в устройстве психики такого ребенка.
— Как отличаются методы работы с аутистом в зависимости от его индивидуального набора векторов?
Кардинально отличаются: от выбора пособий до формы и скорости подачи информации.
Например, малыши с кожным вектором от природы неусидчивы, много двигаются. При аутизме у такого ребенка может быть множество навязчивых движений, он поминутно вскакивает, убегает. Здесь необходима частая смена заданий, причем часть из них — в подвижной, игровой форме. Аутисту с кожным вектором легче усвоить любые смыслы, когда они подкреплены движениями или тактильными ощущениями. Инструкции такому ребенку нужно давать очень кратко, лаконично — иначе он вообще не станет слушать.
Бывает, что ребенок с большим трудом способен воспринимать смыслы на слух, но выручает именно восприимчивость других векторов (например, тактильная, кожная). С такими детьми мы усваиваем понятие «большой-маленький», например ощупывая мячики разного размера — от большого гимнастического до маленького теннисного. Ребенок различает их наощупь, и постепенно ассоциирует с речевыми понятиями «большой» и «маленький». И в дальнейшем способен показать это и на картинках, и на других предметах. Этот же принцип используем при освоении других понятий.
А вот методы работы с аутистом, который наделен анальным вектором, совсем другие. Это дети неторопливые, им требуется многократное повторение материала. Такого ребенка ни в коем случае нельзя торопить, подгонять, обрывать посреди действия или попытки сказать что-то.
Дети с анальным вектором усидчивы, больше любят работу за столом, предпочитают настольные игры и пособия. При аутизме именно у таких малышей сложнее всего складывается навык управлять собственным телом, так как они от природы не склонны к высокой подвижности. Здесь важно уделять особое внимание навыкам наглядно-действенного мышления — у них оно сложнее складывается.
— Те особенности поведения ребенка-аутиста, что вы описали, сразу бросаются в глаза? Или нужно какое-то время, чтобы понаблюдать и только потом выбрать подходящие методы работы?
— Благодаря тренингу «Системно-векторная психология» Юрия Бурлана любые особенности детей заметны и понятны сразу.
Это существенно облегчает работу: ведь раньше приходилось двигаться вслепую. Уходила масса времени, чтобы подобрать задания, почти что методом тыка. Любой подход мог отлично сработать с одним ребенком и совершенно не сработать с другим. Сегодня я, конечно, понимаю почему: просто психологически это были совершенно разные дети.
Неоценимую пользу приносит это в работе с полиморфными детьми. Сегодня практически каждый городской ребенок такой — он наделен свойствами сразу 3-4 векторов. Соответственно, и особенности поведения ребенка-аутиста в этом случае более сложные. Например, он может в один момент вскакивать и бегать по комнате, демонстрировать множество навязчивых движений. И тут же, через минуту, впасть в ступор, начать монотонно совершать одно и то же действие, и переключить его на другое не выходит.
Раньше меня это обескураживало, но сейчас все понятно. Просто у малыша есть одновременно свойства анального и кожного векторов, поэтому и симптомы меняются, словно перед вами два разных ребенка.
Добавьте сюда еще зрительный вектор — и вы увидите, что такой ребенок играет со светом-тенью (например, прищуривает глаза, рассматривает предметы на просвет). Раньше эти симптомы мне ничего бы не сказали. Сегодня я понимаю, что такому малышу важно убрать все зрительные помехи — лучше, чтобы в комнате не было пестрых плакатов, обстановка была однотонной. А вот пособие, с которым вы будете работать, непременно должно быть ярким и красочным, оно гарантированно привлечет внимание малыша.
— И как проходит коррекционная работа с аутичным ребенком, если у него несколько различных векторов? Приходится же менять подачу и формы задания прямо по ходу занятия?
— Когда вы воспринимаете психику ребенка изнутри — это не составляет проблемы. Возникает эффект особой сознательной и чувственной «сонастройки» с подопечным. Например, еще раньше, чем ребенок потянулся к ушам в попытке их закрыть, я чувствую, воспринимаю, что он устал от смысловой нагрузки. Голос просто автоматически падает до шепота, инструкции становятся короче.
Или, например, мы сидим и неторопливо повторяем с малышом что-то, пока он воспринимает информацию через анальный вектор. Но еще раньше, чем он переключится на «кожное» восприятие реальности, я улавливаю, что вот сейчас он вскочит и побежит. И сразу переключаю на что-то другое, меняю задание, подключаю пособия, рассчитанные на тактильное восприятие.
Несмотря на кажущиеся трудности, передать некое понятие, смысл намного легче именно полиморфному ребенку. Ведь у него много разных чувствительных зон, разных способов восприятия реальности.
Скажем, нам надо изучить тему «обитатели моря» с полиморфным ребенком. Мы используем пальчиковую гимнастику — показываем медузу, дельфина и т. д. Потом задействуем звук и тренируем наглядно-действенное мышление — учим песенку про море и повторяем крупномоторные движения на подражание. Дальше нам помогают свойства анального вектора (стремление все упорядочить), и мы делаем сортировку, раскладываем в одну сторону наземных животных, в другую — обитателей моря. Анально-зрительная связка векторов помогает ребенку выполнить красочную работу на эту тему — аппликацию, картину из пластилина.
Таким образом через все занятие проходит единая линия смысла, единая тема. И нужный смысл идеально и с первого раза укладывается в голове ребенка, поскольку воспринят через несколько разных каналов связи с миром.
— Вы даете какие-то рекомендации родителям, основанные на том методе, которым пользуетесь?
— Конечно, даю. Даже желая ребенку самого лучшего, родители часто не понимают, что необходимо для его благополучного развития. Например, мама с кожным вектором, и ей кажется, что ее малыш слишком медлительный, копуша. На самом деле у него просто другие свойства — анального вектора. Но они не совпадают с мамиными, и она нервничает, начинает торопить и подгонять его. В результате ребенок впадает в ступор все чаще и надолго. То есть, сама того не желая, мама причиняет ему ущерб.
Но к сожалению, не всегда мамы могут выполнить рекомендации, даже если сами очень хотят. Например, я сразу объясняю, что без звуковой экологии дома не обойтись. Но сколько выдержит мама попыток говорить негромко и спокойно, если она сама в сильном стрессе и ее «колотит» изнутри?
Мы не управляем своими бессознательными состояниями. Единственный выход тут — это маме самой пройти тренинг Юрия Бурлана, чтобы получить свой результат, изменить к лучшему внутренние состояния. Тогда она будет надежным гарантом чувства защищенности и безопасности для своего малыша. Сможет верно воспитывать его, понимая его психику. А чувственно — будет наполнять ребенка радостью от жизни. И он сам намного охотнее будет к ней тянуться.
Для детей до 6-7 лет эта связь с мамой настолько значима, что есть случаи, когда с ребенка снимают диагноз «аутизм» после того, как мама проходит тренинг.
— А с какой возрастной аудиторией работаете вы? И насколько тяжелое состояние детей?
Последнее время основная категория моих подопечных — 8-9 лет и старше. Часто эти дети фактически «отказники школ». То есть они там номинально числятся, но обучаться не могут. Педагоги не могут найти подход к ребенку, не знают, как и чему его учить.
Особенно трудно школьным учителям с полностью аутичными, неговорящими детьми. Ведь мы привыкли, что у нас в целом обратная связь с человеком — это его ответ. А здесь ребенок не может его дать. Не только педагоги, но и родители теряются. Говорят: мы-то показывали и учили с ним вот это и то, но не знаем, насколько он вообще что-то понимает и знает.
На самом деле обратную связь легко можно получить и с таким ребенком. Это простой принцип выбора: дай, покажи (нужную цифру или букву). Положи столько предметов, сколько показывает цифра. Таким образом можно обучить полностью неговорящего человека и читать, и писать, и помочь ему освоить многие другие навыки. Так что приходится «подменять собой» школу в тех случаях, когда ребенок не может получить необходимые знания обычным образом.
— Какие результаты дает системная работа с аутичными детьми?
— Дети намного быстрее усваивают материал, идут на контакт. Если мама реализует дома системные рекомендации, то достаточно быстро она отмечает, что поведение ребенка меняется, становится более «здоровым». Например, ребенок начинает играть в обычные детские игры, пытается вовлечь в них маму. Сам инициирует контакт с ней — пытается что-то показать, проявить свое желание.
Бывают и реальные прорывы. Один из последних случаев — когда удалось запустить старт речи у девочки 11 лет, которая до этого не говорила. Поначалу пошло подражание звукам, затем слогам, потом появились первые облегченные слова — как у годовалых. И эта динамика воплотилась за считанные 3-4 месяца. Хотя обычно принято считать, что если речь не появилась до 7 лет, то она уже не появится вовсе — однако системный подход опровергает это.
— Что вы можете посоветовать специалистам, которые работают с такими детьми?
— И для родителей, и для специалистов рекомендация одна — пройти тренинг «Системно-векторная психология» Юрия Бурлана. Сегодня число детей с аномалиями развития постоянно растет. Только опираясь на системные знания, мы все вместе сможем повернуть эту динамику вспять. Еще немного, и сегодняшние дети будут основой государства, станут нашим общим будущим. И какое оно будет, зависит от каждого из нас.
